74 роки (1943) від дня визволення Мелітополя 

від німецько-фашистських загарбників

Звав тебе фашист «Ворота Криму»,

Мелітополь, в ту страшну війну,

їх відкрити серед куль і диму

Не дозволив рід наш нікому.

     

 

Корреспонденция в газете «Правда» об освобождении города Мелитополя от немецко-фашистских захватчиков

23 октября 1943 г.

На улицах Мелитополя

Перед самым наступлением на Мелитополь разбушевался осенний суховей. Он подымал тучи пыли на старых дорогах, чумацких шляхах. Особенно обижались на суховей связисты я артиллеристы. Пыльный буран срывал провода, шесты времянок, наваливался на щиты орудий, и приходилось покрепче врывать сошняки. Одна только пехота по роптала на непогоду. Ветер был попутный.

Бойцы шутили:

— С таким попутчиком в два раза быстрее дойдешь! Толково дует ветерок — нам в спину, а фрицам в глаза.

Но когда началась атака мелитопольских предместий, попутный ветер оказался встречным. Это произошло не потому, что он переменил направление: переправившись через реку, бойцы пошли в обход противотанковых рвов, пулеметных точек, дзотов, завалов — всех мощных оборонительных сооружений, которыми немцы преградили дорогу в город. Но ни встречный буран, ни свирепый вражеский огонь не смогли задержать наших пехотинцев. Обходной маневр удался. Немцы даже не успели бежать с южной окраины города, — их трупы остались в садах, на огородах, а Мелитополь — город тихих улиц, немощенных переулков и буйных садов. Фронт внезапно ворвался в окраинные кварталы. Стены белых домиков были испещрены осколками снарядов и мин, во на подоконниках еще стояли цветы. Из подвалов, погребов и щелей выходили жители этих кварталов. Они торопились поскорее выбраться из полосы боя и на ходу бросая на землю узлы, торопливо и горячо обнимали наших автоматчиков:

— Дорогие, заждались мы вас!

И хотя не впервые было запыленным, обветренным пехотинцам слышать сердечные слова радости и привета, но на этот раз какое-то особенное волнение охватывало их. Необычайная встреча! Без цветов, без долгих бесед и разговоров. Воинам надо было спешить в бой, женщинам и старикам — подальше от шального.

Впрочем, не все жители этих кварталов торопились уйти из опасной зоны. В разгар боя за один дом, превращенный немцами в опорный пункт, командир отделения разведчиков старший сержант Георгий Сидельников заметил в палисаднике, рядом с автоматчиком Петром Марченко, старика в стеганной фуфайке. Припав щекой к прикладу винтовки, он старательно стрелял в окно дома. В полдень, когда от немцев был очищен не только этот опорный пункт, но и весь квартал, старик сказал Сидельникову:

— Вы не удивляйтесь, товарищ командир, откуда у вас такой стрелок седоусый взялся. Местный я, железнодорожник Девяткин Степан Архипович. До немцев 25 лет в депо слесарничал, а при немцах два года с голоду помирал, да вот, вишь, не умер — крепкий, значит. Как почуяли немцы, что не удержаться им тут, стали угонять людей. Погрузят в товарный вагон, запечатают и везут, как скот на убой. Прятался я, пока не услышал стрельбу. Мой дом на самом краю стоит. Немцы из него отстреливались, когда наши пошли в атаку. И вот, вышел я из погреба на свет божий. Вижу, к порогу моего дома бежит наш боец. Он в дом, а немец — из дому, и успел этот подлец выстрелить и убить нашего бойца. Так и остался русский человек лежать на моем пороге, — за мой дом, значит, бился и голову сложил. Взял я винтовку убитого и вот, как видишь, встал вместо него...

Весь день бойцы командира Закарова шаг за шагом продвигались к центру города. Прямее становились улицы, выше здания, и с каждым часом росло напряжение боя. На вторые и третьи этажи домов немцы втащили пушки и пулеметы, стреляли с чердаков, с крыш, из окон подвалов. Командир взвода бронебойщиков Константин Михайленко сказал своим молодым бойцам:

— Ничего, ребята, в Сталинграде труднее было, там из-за каждого камня стреляли. А тут фриц пуганый. Это он со страху палит. По всему видать, танки сейчас пустит...

Действительно, вечером немцы ввели в бой танки. Из одного квартала им удалось вытеснить наших бойцов. Но на рассвете квартал был снова в наших руках. У стены большого дома лежали двадцать рабочих, расстрелянных немцами.

Вот что значит потерять один квартал хотя бы на несколько часов, — сказал Михайленко своим бойцам. Если бы немцам нас не удалось потеснить, эти люди были бы живы. И бойцы, полные гнева и жажды мести, снова шли в атаку, нанося врагу тяжелые потери. Один из многих пленных, взятых в Мелитополе, Ганс Швейгер, рассказывает о том, как дорого обходится немцам борьба на улицах города. Он вздыхает и закрывая водянистые глаза, глухо бормочет: «О-о-о, Сталинград!» Присутствующий при допросе немолодой солдат с бронзовой медалью на груди не выдерживает и сжав широкой ладонью ложе автомата, говорит:

«Мы им еще не один Сталинград устроим».

Молодой офицер красным карандашом обводил на карте кварталы, отвоеванные за последние два часа боя. С улицы донесся тяжелый грохот.

— Что это опять за буран? — спросил офицер, отрываясь от карты.

— Нет, это наши танки подошли, — ответил автоматчик со сталинградской медалью на груди. — Ну, теперь скоро конец фрицам...

Отгремела канонада многодневных боев. Сегодня войска 4 Украинского фронта, сломив ожесточенное сопротивление противника, полностью овладели городом и железнодорожной станцией Мелитополь. Сломлен важнейший оплот, запиравший подступы к Крыму и низовьям Днепра. Одержана еще одна крупная победа.

Газета «Правда», № 263 (9399), 24 октября 1943 г., стр. 4.